Лиза: Как бы ты представился? Серёга Лавров, ты кто?

Серёга: Серёга Лавров, стендап-комик. Резидент стендап-клуба «Томедия». Организатор «Стендап Кемерово». Звезда Нячанга (смеется).

Я шучу. Серёга Лавров, стендап-комик — достаточно.

У моих друзей был прикол: когда я делал одно из первых мероприятий в Нячанге, нужно было написать в анонсе свои регалии. Они выучили этот список, дополнили, ходили и угорали: «Вы чё, не знаете? Это же Серёга Лавров, резидент стендап клуба «Томедия», звезда Нячанга!»

Лиза: А ты чувствуешь себя знаменитостью в Нячанге?

Серёга: Бля, ну… Вообще, да, чувствую. У меня есть определенный уровень популярности. Да, меня иногда узнают, но если сравнивать с тем, как я представлял себе популярность в детстве, — это, конечно, совсем не то.

Лиза: А как ты представлял?

Серёга: Когда в детстве мечтаешь стать знаменитым, ты представляешь, как выходишь из дома, а вокруг тебя тысячи фотографов, про тебя постоянно пишут.

Лиза: А тебе бы вообще хотелось такого? Чтобы выходишь, и вокруг — тысяча фотографов?

Серёга: Сейчас, может быть, и хорошо, что это не такая популярность. Мне не нравится разговаривать с незнакомыми людьми. Хорошо, это происходит раз в день, а не постоянно. И что я могу спокойно передвигаться по городу и на меня не нападают люди, чтобы я с ними сфоткался.

Лиза: А к тебе прямо подходят и говорят: «О, привет, Серёга Лавров, мы тебя знаем»?

Серёга: Да, бывало. Типа: «О, Серёга! Ты же этот, стендап, да?»

Лиза: А ты обычно знаешь этих людей?

Серёга: Нет. Часто бывает так: мы где-то один раз познакомились — после мероприятия или на какой-то тусовке. Они меня запомнили, а я их — нет, потому что я очень много с кем знакомлюсь: мероприятий много. И когда в голове нет ассоциативной связки — если мы разговаривали недолго или не наметили какое-то дело — я часто не запоминаю людей. И они подходят, такие: «О, здарова!», и я такой: «Здарова!» — а сам часто даже не помню, кто это.

Лиза: Расскажи, как ты стал комиком.

Серёга: Это сложный вопрос, потому что нужно понять, в какой момент это произошло. Стендап-комиком я стал где-то в 2019—2020. Я переехал жить в Кемерово: просто ходил на работу, пил пиво с друзьями, курил кальян, у меня была жена — в общем, стандартная жизнь среднестатистического мужика из Кемерова.

Раньше я играл в КВН и ходил в театралку: у меня было сценическое прошлое, просто в какой-то момент я загубил это в своей жизни. И вот мой друг пошел выступать на открытый микрофон [формат, когда любой желающий может выступить со своими шутками] в Кемерове и позвал поддержать его. Я подумал, прикольно, схожу.

Посмотрел, послушал, как шутят другие ребята. И подумал: блять, я же тоже так умею.
И все. С тех пор я начал выступать каждую неделю, где только можно. Выступаю практически без перерывов уже лет пять-шесть. Просто пошел поддержать друга: я-то думал, там как на телевизоре будет, — а там обычные ребята, такие же, как я. Я решил: если я умею и хочу — почему бы и нет? Начал это делать, втянулся и теперь не могу бросить.

Лиза: И когда ты назвал себя комиком?

Серёга: Если бы можно было посмотреть историю изменения описания в профиле, мы могли бы найти точную дату. У меня очень долгое время стояло «начинающий комик». Потом я написал «занимаюсь стендапом». И только где-то в двадцать третьем году я написал, что я стендап-комик. Я поверил, что могу себя так называть.

Лиза: Что нужно, чтобы назвать себя комиком?

Серёга: Всем по-разному. Кому-то вообще ничего не нужно, достаточно один раз выйти на сцену, услышать смех — или даже без этого. Но мне нужно было получить дохуя признания от людей, дохуя выступать, чтобы почувствовать, что я заслуживаю, что я что-то понимаю. И еще мне нужно, чтобы мне много раз кто-то сказал: «У тебя круто получается», чтобы я сам в это поверил.

Лиза: А тебя как-то задевает, если человек, который вышел один раз на открытый микрофон, говорит: «Я теперь комик»?

Серёга: Мне вообще без разницы. Если раньше я еще подгорал: «Кого он там о себе возомнил?», то сейчас мне уже все равно. Я понял, что каждый живет, как хочет, делает, что хочет. И пытаться кому-то что-то доказывать — нахуй оно не надо, если человек сам не попросил. Так что вы занимаетесь своими делами, я — своими. И все.

Лиза: А ты знаешь, как другие комики к этому относятся? Бывает, что смотрят свысока на таких чуваков?

Серёга: Вообще комьюнити комиков — одно из самых токсичных мест, где я когда-либо существовал.

Комики любят, во-первых, обесценивать достижения других, во-вторых, самоутверждаться за счет проебов других. Если ты выступил смешно, а кто-то — нет, это всегда приятно. У нас же очень эгоистичный жанр: ты один на сцене, конкурируешь с другими комиками за внимание зрителей. Пусть вы и друзья и поддерживаете друг друга, вы все равно чувствуете конкуренцию: кто лучше придумал шутку, у кого больше новых шуток, у кого в этот раз лучше зашел материал.

Среди комиков это всегда есть: ты начал заниматься комедией, с этого момента идет отсчет твоего времени; есть более опытные ребята — и они всегда останутся более опытными, если продолжают выступать. И даже если ты уже нихуя себе кто, для них ты всё равно тот, кого они видели в первый месяц: «Ну кого ты там? Я же видел, как ты начинал».

Сейчас я смотрю на молодых ребят, которые начали выступать при мне и уже снимают свои концерты. Я рад за них, но подсознательно все равно есть: «Ну бля, ты же пиздюк». Оно не со зла — просто подсознательно. Типа: «Что ты там, концерт снимаешь? Да видел я твои первые выступления».

Я за себя говорю. Может, кто-то и правда кого-то искренне ненавидит, такое тоже возможно, но хотелось бы, чтобы это было по-доброму. Всем желаю быть творчески успешными.

Лиза: Есть отличия между женским и мужским стендапом?

Серега: Есть.

Лиза: Какие?

Серега: Ну блять, половые. Зачастую какие-то темы, даже если я их понимаю, будут от меня звучать странно. Например, если я буду шутить про женский организм, женскую психологию и так далее. Хотя в принципе я достаточно глубоко погружен в женскую тему: я во многом женщин поддерживаю, понимаю, сочувствую или, наоборот, завидую.

Женщины могут про это шутить. Ну и, соответственно, наоборот тоже: есть какие-то темы, которые странно будут звучать от девушки.

Вообще женский стендап в России сильно извратили. Например, проект «Женский стендап» на ТНТ мне не нравится. Я знаю очень крутых комикесс, которые невероятно смешные, но их бы туда не взяли, просто потому что они не вписываются в формат.
Так что, конечно, есть разница: хотя бы потому, что мы разных полов, с разным строением организма. Но все очень индивидуально. Каждый комик уникален, и важнее то, насколько ты можешь раскрыть свою уникальность, чем то, есть у тебя хуй или нет.

Лиза: Вот ты говоришь: стендап-комьюнити — токсичное, стендап — эгоистичный жанр. Почему ты выбрал стендап? Ты что, токсичный? :)

Серёга: Нет, я эгоистичный. И не люблю ответственность. Я играл в КВН, писал в универе и участвовал в студвеснах. Это командные форматы. И поскольку у каждого свой ритм, характер, настроение, амбиции, периодически вы сталкиваетесь с проблемами и внутренними конфликтами. Не всегда у вас все круто.

А в стендапе — если ты что-то делаешь, то что-то будет. Ты зависишь сам от себя. Здесь намного сложнее перекинуть на кого-то ответственность.

И результат, соответственно, зависит именно от твоих усилий. Этим мне нравится стендап: вот я сегодня написал шуток — я их рассказал. Не написал — не рассказал. И все. Это только моя зона ответственности, ничья больше.

А токсичность — это, скорее, побочка. Не то, чтобы я ее выбирал. Ты либо принимаешь это, либо не принимаешь. Либо играешь по этим правилам, либо обижаешься и перестаешь общаться с комиками (смеется).

Лиза: Тебе не нравится ответственность перед другими или за других?

Серёга: За других. Почему, например, меня всегда бесило вести и организовывать открытые микрофоны: ты организовал, сказал зрителям, что будут комики. Комики действительно выходят. И если они выступают с хуйней (а на открытых микрофонах такое постоянно), то ответственность перед зрителем как будто несешь ты — организатор и ведущий. За свой материал я отвечаю, мне не стыдно, это моя зона ответственности. А за то, что расскажет другой комик, я не хочу отвечать, но периодически приходится.

Лиза: И тем не менее, ты писал, что ты нашел команду — впервые за два года в Нячанге. Что это за команда? Как это у тебя работает?

Серёга: Здесь, в Нячанге, есть ребята, которые тоже выступают и занимаются стендапом. Просто они не подходят мне по вайбу, по навыкам. Мне не очень интересно тащить за собой ребят, которые радуются просто тому, что я пришел: «Клево, Серёга, что ты тут, мы все за тобой тянемся».

Мне неинтересно быть «лучшим». Интересно, когда есть конкуренция, когда смотришь на кого-то и двигаешься вместе, а таких людей здесь долгое время не было.

И вот, как все получилось. Я делал свои мероприятия: импровизационное шоу, вел квартирники. Мы начали работать с музыкантом, Пашей, и поняли, что у нас сходятся взгляды на то, как все должно выглядеть и работать. Я сделал свой «Stand Up Vibe» [стендап-организация в Нячанге] дочеркой «introconcert» — это пашина ивент-организация. И мы такие: ну всё, делаем пиздатые мероприятия в Нячанге. Чтобы люди знали: «introconcert» — это хорошая музыка, хорошая комедия, интересные шоу.

Недавно сюда приехала девочка, Маша. Она откликнулась на какую-то мою рекламу, спросила: «Не ищешь площадку? Я устроилась работать во вьетнамский коктейльный бар, хозяин хочет привлечь русскоязычную аудиторию. Если хочешь сделать здесь стендап — давай попробуем».

Я приехал, посмотрел: атмосферная площадка. Мы познакомились с директором, я познакомил их с Пашей, и мы начали работать вместе. И в какой-то момент мы поняли, что работаем как механизм: я закрываю комедийную часть, Паша музыкальную. Паша снимает, я монтирую, Маша помогает со съемками, рекламой, сбором людей, договаривается по площадке.

И у нас пошло, стало получаться. Вместе мы начали делать много мероприятий.

Лиза: Вижу, что с тех пор, как я уехала, у тебя появилось несколько новых форматов.

Серёга: С тех пор, как ты уехала, да, добавилось. Это всё благодаря тому, что теперь есть команда и поддержка. Появилась возможность делать больше мероприятий.
Сейчас есть вторничный импров [импровизационное шоу] «Ничего Нового» — он как был, так и идет [о шоу расскажу чуть позже — прим. ред.]. Появились «Астрологические разборки», сделали шоу с психологом «Мы вас услышали». Квартирник — тоже импровизация для меня, потому что я там чаще просто болтаю с людьми. Недавно запустили шоу быстрых свиданий. Периодически я делаю парные импровы: тот же вторник, только я не один, а с другим комиком.

Надеюсь, со временем число мероприятий будет только расти. Теперь мы работаем в команде, каждый за что-то отвечает. Нам прикольно вместе, потому что сходятся идеалы, вайбы. И от этого я классно себя чувствую.

Лиза: Это очень круто. Завидую тебе по-хорошему. Дай бог всем такого сотрудничества. Значит, это получилось органично? Ты не специально искал, а просто встретил людей, с которыми сошелся по ценностям, по вайбу?

Серёга: Да, именно. Просто делал, что хотел, и постепенно встретил людей. И мы сошлись.

Лиза: Притянулись.

Серёга: Да, притянулись друг к другу, все верно.

Лиза: Как, по-твоему, можно найти единомышленников в творческой среде?

Серёга: Бляяя (смеется). Очень сложно. На самом деле, просто нужно пробовать. Главное, чему я научился за последние годы, — не отказываться сразу, попробовать поработать; если не нравится, не получается — тогда уходить. Давать шанс возможностям, не скипать сразу, типа: «это что-то хуйня». Возможно, что-то получится.

Лиза: А чтобы возможности появлялись, надо просто делать, что нравится, и все притянется, так?

Серёга: Тут два пути. Первый: если тебе нужны люди, которые делают что-то конкретное, то просто ищешь их и пытаешься их заинтересовать, убедить, что с тобой было бы круто работать. Второй: делать самому то, что делаешь, и в какой-то момент появятся люди, которые ищут тебя или то, чем ты занимаешься. В любом случае вы в какой-то момент пересечетесь.

Лиза: Так я и думала.

Серёга: Нет здесь какого-то секрета.

Лиза: А как сделать, чтобы притянулась твоя аудитория?

Серёга: Да бля, просто делай хорошо. Делай стильно, качественно, и ты найдешь своего зрителя. Делай от души. Опыт и время решают все. Если ты долго чем-то занимаешься и развиваешься в этом, то рано или поздно это даст плоды.
Я потратил на комедию достаточно много времени и сейчас вижу результаты.

Лиза: Что, если ты делаешь то, что нравится, делаешь максимально хорошо, но не чувствуешь достаточного отклика? Тебя не видит то количество человек, которое ты хотел бы?

Серёга: Когда мероприятие не собирает столько людей, сколько я ожидал, я начинаю спрашивать себя: все ли я сделал, чтобы они пришли? Была ли реклама? Насколько яркая была афиша? Насколько понятно был написан анонс? Насколько вообще интересен публике этот формат?

И если понимаешь, что сделал все, то остается сказать себе: ну, значит, просто не в этот раз. Тут есть доля рандома. Сегодня пришло 60 человек, завтра — 10. Ну, окей.
Например, сейчас мы много работаем, но приходит не так много людей: из-за этого иногда кажется, что работаешь впустую. На прошлой неделе мы сделали пять мероприятий. Это было тяжело, а по выхлопу — так себе.

Получается, ебашишь много, а отдача не очень. Конечно, из-за этого немного огорчаешься. Но на самом деле просто нужно подождать. Город туристический, сейчас межсезонье. Так что стараюсь терпеть и жду, пока приедут зимовщики.

Лиза: А было такое, что ты выгорал, когда реакция, отклик, количество людей были не такие, как ты ожидал — и, допустим, долго?

Серёга: Было, что я выгорал, но не от этого.

Лиза: А от чего?

Серёга: От того, что очень много ебашил и не отдыхал. У меня есть принцип: если есть возможность выступить — надо выступить, независимо от того, болеешь ты, плохо тебе, как у тебя дела на работе. Время на сцене — первично, это самое главное, что у тебя есть. Нельзя терять возможности.

Плюс работа, плюс организационные обязанности. Когда долго живешь в таком темпе — устаешь. Пару раз я выгорал так, что приходилось брать перерыв вообще от всего на пару недель, просто чтобы вернуть ресурс.

А если говорить про недостаточно отклика… У меня были периоды, когда несколько раз подряд выступаешь плохо.

Но я уже достаточно долго выступаю, чтобы понимать: плохие выступления бывают. В любом случае, каким бы суперопытным ты ни был, в какой-то момент ты выступишь плохо. Нужно уметь принимать это, не расстраиваться, не опускать руки, а просто идти и выступать дальше. Даже если сегодня ты выступил плохо — в следующий раз, может, выступишь хорошо. Если и в следующий раз тоже выступил плохо, значит, в следующий раз. И так, пока не получится. А потом выступишь хорошо и скажешь: «Ну вот, я же говорил, все будет хорошо».

Единственная проблема — это насколько часто ты выступаешь. Если, образно, два раза в день, то один раз будет плохо, второй хорошо. А если раз в две недели — то выступил плохо, и надо ждать еще две недели, чтобы снова выйти. И еще не факт, что в следующий раз будет удачно. Я понимаю людей, которые в итоге перестают выступать. Это вопрос твоей заинтересованности и энтузиазма, сколько ты готов терпеть.

Лиза: Веры в себя, можно сказать?

Серёга: Да-да. Вера в себя, yes.

Лиза: Почему ты не говоришь «нет», когда у тебя есть возможность выступать?

Серёга: Потому что самое важное для комика — это время на сцене. Я верю, что время на сцене определяет, насколько ты опытный. Соответственно, если у меня есть возможность получить дополнительный опыт — нужно ей пользоваться. Это вопрос профессионального задротства.

Лиза: Можно ли тогда сказать, что стендап — твой приоритет в жизни?

Серёга: Можно, определенно.

Лиза: А что для тебя стендап? Как ты сам определяешь: хобби, работа, искусство, лайфстайл?

Серёга: Стендап — это жизнь моя. Ну реально.

Во-первых, это творчество. Мне с детства нравились творческие штуки, и стендап закрывает мои творческие потребности.

Во-вторых, это своего рода терапия. Любые жизненные проблемы и мысли я перерабатываю через юмор, так мне проще с ними справляться.

Ты читала у меня в канале, как мне сформулировал это чат GPT: «настоящая комедия не придумывается, она проживается». Для меня стендап — это всё, что я проживаю, и рассказываю об этом смешно.

Искусство… Можно сказать, что это искусство. Но не весь стендап и не каждая шутка, которую я произношу, — искусство. Искусство — это если я реально изъебнулся, написал что-то, что уже не просто шутка, а то, что хочется распечатать.

Лиза: А как ты проводишь грань между искусством и не искусством?

Серёга: Шутка, сказанная на импрове, — это, скорее всего, просто шутка. А искусство — это шутка из сольника [сольный концерт] или крутой сольник с концепцией.

Лиза: То есть концепция.

Серёга: Искусством оно становится, когда ты заморочился и вложил больше, чем просто прикол.

Лиза: Расскажи про жизнь шутки. Как она у тебя рождается, что с ней потом происходит — как ты ее пишешь?

Серёга: По-разному. Обычно так: я что-то увидел, заметил, подумал, кто-то что-то сказал — и по какой-то причине мне показалось, что это может быть забавно.
Я записываю это в заметки, иногда просто как мысль или наблюдение. Потом в какой-то день сажусь писать шутки, смотрю, что у меня есть и начинаю обрабатывать эти мысли, доформировывать до шутки.

В последнее время очень много рождается на сцене. Иногда я приношу какие-то мысли заранее. Нет конкретных шуток, только темы: ну, например, хочу поговорить с людьми о погоде. В разговоре может родиться что-то смешное. Бывает, что сами зрители что-то скажут, и у меня в чертогах разума всплывает мысль. Я начинаю ее разгонять прямо на сцене, и рождаются шутки. И если я хочу забрать это в материал, остается только доработать, доогранить этот алмаз до полноценной шутки.

Короче, у меня нет какого-то однозначного способа, как я пишу шутки, потому что всегда это происходит по-разному. Иногда в моменте. Иногда — это какая-то вымученная шутка, сетап [вводная часть шутки] которой я придумал три года назад. Все это время она лежала в заметках, ты ее не трогал, потом случайно наткнулся и подумал: о, а вот так можно. Или кто-то накинул что-то, и ты это потом используешь. Вариантов масса.

Лиза: А взаимодействуешь с другими комиками, когда пишешь материал?

Серёга: Сейчас почти нет, потому что здесь нет других комиков. У нас с друзьями есть чат в Телеграме, где мы периодически что-то разгоняем, помогаем друг другу. Чаще я взаимодействую с другими, чтобы написать шутки для них.
Я уже привык делать все сам. Хотя раньше мы регулярно собирались с ребятами, что-то разгоняли. Это было очень круто. Наверное, мне этого не хватает, но я больше люблю живой формат: не переписку, а когда рядом живые люди. А тут просто не с кем. Никто сюда не хочет переезжать.

Лиза: Когда у тебя появляются заметки и мысли, они иногда касаются других людей. Как ты проводишь для себя границу между личным и публичным? Насколько для тебя допустимо нарушать privacy [конфиденциальность, приватность] других людей?

Серёга: Если человек, о котором я пишу, не близкий — ну, например, мы познакомились где-то в баре — и мне хочется о чем-то рассказать, то я расскажу. Я просто не буду говорить о ком речь, называть конкретные имена или места — это будет абстрактный человек.

Ты была на мероприятиях, ты слышала, что я часто вначале проговариваю: «Все, что произносит комик, он произносит только для шутки. Если вас что-то задевает — имейте в виду, это не про вас лично, это персонажи». Даже когда я говорю «я», это не буквально я, Серёга Лавров, а лирический персонаж моей комедии. Понятно, что грань размывается достаточно сильно, но все равно — это шутка. Где-то вещи гиперболизированы, не всегда все в точности так, как было в жизни.

Если я не знаком с человеком, просто не уточняю, кто это. Если мы говорим про романтические отношения — я имею в виду девушка, жена и так далее — тут, вступая с человеком в отношения, я, естественно, предупреждаю, чем я занимаюсь, говорю, что я могу про это шутить и заранее обсуждаю, норм ли ей.

Когда появляются новые шутки, ты все равно их согласовываешь — не всегда, конечно. Но если пишу что-то заранее, то я такой: «Хочу такую штуку рассказать, что думаешь?» — и отталкиваюсь от ее реакции. В зависимости от того, что она думает, ты либо рассказываешь шутку, либо рассказываешь, но не говоришь ей, что рассказал (смеется). Это я угораю.

В первые годы у меня было много материала про родителей. Я, конечно, ничего с ними не согласовывал. Когда они пришли на концерт, я переживал, что будет непонимание. Но в итоге все было нормально.

Лиза: Им было ок?

Серёга: Мы потом поговорили. Я говорю: «Это же шутки. Чтобы вы задумались, может, о чем-то». Они ответили: «Все нормально, молодец, что этим занимаешься».

Лиза: А бывало, что кто-то обижался на тебя?

Серёга: Бывало.

Лиза: Как ты разрулил эту ситуацию?

Серёга: Да никак, по-моему. Я тогда встречался с девушкой, это было в России. Как-то тупо получилось: я рассказал какую-то шутку. Она сказала: «Зачем ты так шутишь?» Я ответил своей стандартной отговоркой: «Это просто шутка, я не пытаюсь тебя задеть или оскорбить». Она говорит: «Мне не нравится эта шутка». Я сказал: «Ну, окей». И все.

Это никак не решилось, она высказала недовольство, я такой: «Ну, услышал» (смеется). Никто ничего с этим не сделал.

Лиза: Ты потом эту шутку еще шутил?

Серёга: Скорее всего, да. Я просто не помню, что это была за шутка: если была хорошая — я ее 100% шутил еще. Если шутка смешная и нравится мне самому — вот ты, блять, хоть что говори, я ее все равно буду шутить.

Лиза: Да, я уже поняла, ты сказал: стендап – приоритет. А если бы ты стал частью шутки или какого-нибудь другого произведения, как бы ты себя ощутил?

Серёга: Нормально. Во-первых, про меня шутили. Во-вторых, меня в целом сложно обидеть. Я редко обижаюсь на слова, потому что я достаточно открытый этому миру, понимающий человек.

Если мы говорим про стендап, то вообще посрать: я понимаю, что такое стендап, что такое комедия, как она пишется. Если кто-то нашел во мне что-то смешное, и это веселит других — пускай.

Единственное, что не нравится — но это, скорее, профессиональный снобизм — когда комики шутят про меня до того, как я был на сцене. Я-то понимаю прикол, но зрители — нет. Им не ясно, в чем шутка, и получается какой-то внутряк. Если ты шутишь личностно, это должно быть понятно всем.

Лиза: А если бы это была не шутка, а кто-то выдал бы твои личные детали в интервью или в фильме или ещё где-то? Как ты относишься к своей privacy?

Серёга: Смотря что. Даже не знаю, что могло бы меня задеть. Я же достаточно открытый в плане проживания своих чувств и эмоций. Я много о чем сам рассказываю, сложно нарушить мою приватность.

Будет неприятно, только если я сказал что-то по секрету и попросил никому не говорить, а человек рассказал.

А если это просто наблюдение за мной, какая-то проекция наших взаимодействий — ради бога, имеет право проявляться так.

Лиза: Ты считаешь себя честным?

Серёга: Больше да, чем нет. Я не могу сказать, что я прям суперчестный всегда и со всеми.

Я очень открытый в творчестве, на сцене и в близких отношениях с друзьями. Но меня сейчас окружает много людей: многие хотят со мной поговорить, что-то обо мне узнать. И я зачастую не все рассказываю. У меня, как говорят, «ебало страшное». В смысле, отталкивающее — я произвожу впечатление серьезного типа. Люди спрашивают: «Что-то случилось?» А даже если случилось, я часто не говорю. Можно ли считать нечестностью, если я не рассказываю всем подряд, что у меня произошло?

Хочется верить, что я честный. Я стараюсь быть честным и говорить прямо. Но и грешки за мной есть, не буду отрицать. Врал, недоговаривал, искажал факты в более выгодном для себя ключе. Такое тоже было.

Лиза: Тусишь со зрителями?

Серёга: Бывает. Но чаще не со зрителями: на мои мероприятия приходят друзья или коллеги, и мы потом тусим вместе. Иногда кто-нибудь из зрителей подойдет, начнет болтать — и в итоге вливается в тусовку.

Я так, кстати, познакомился с Богданом — чуваком из Дананга, он потом очень помогал с организацией, с рекламой, с афишами в Дананге. Мы познакомились в Нячанге, он просто подошел и сказал: «Клево шутишь». Мы заобщались и начали тусоваться вместе.

Вообще я стесняшка, мне неловко всегда. Когда ко мне подходят: «Йоу, чё кого?» — я теряюсь.

Лиза: А какое отношение к этому у других комиков, знаешь?

Серёга: Да разное. Кто-то прям любит всю эту движуху. Уверен, кто-то вообще ради этого и выступает — это способ получить клевую тусовку.

Но зрители часто заблуждаются, когда думают, что, раз комики на сцене веселые, то и в жизни такие же. А я очень часто слышал от людей, попавших в компанию комиков, фразу: «Ебать вы грустные» (смеется). Потому что реально у комиков очень унылые тусовки: мы просто сидим (смеется).

Лиза: Расскажи про взаимодействие с аудиторией. Твое шоу «Ничего нового» — это диалог с залом. Такой диалог может плавно перейти в тусовку после мероприятия? Как ты ощущаешь взаимодействие со зрителями?

Серёга: Как я уже сказал, я стесняшка. В жизни начать разговор с человеком мне гораздо сложнее, чем со сцены.

На сцене все просто: люди изначально приходят на мероприятия, чтобы послушать меня и мои шутки. Когда я говорю с ними со сцены, я чувствую себя увереннее: есть предпосылки, что им интересно меня слушать. Я как будто нахожусь в более сильной позиции.

В жизни я бываю довольно закрытым. Часто я уставший или в своих мыслях. А шоу – это условия, созданные для того, чтобы диалог случился: в отличии от жизни, есть какие-то правила и понятная мне схема.

Лиза: Слушая тебя, хочется сказать, что это перформанс, актерство, игра. Можно ли сказать, что ты актер?

Серега: Можно сказать, что я артист.

Лиза: Артист.

Серёга: Да. Можно сказать, что и актер, но «артист» — более широкое понятие. И актер, и комик, и музыкант — артисты. А вот не каждый комик — актер, и не каждый актер — комик.

Лиза: Как в английском, artist — это всё: тот, кто пишет, рисует, поет —любое искусство. А как ты сам распределяешь, что для тебя самое главное? Скажем, есть тот, кто пишет шутки, — назовем его автор. Есть артист-перформер. Есть психолог: когда тебе присылают письма, которые ты разбираешь, или когда ты взаимодействуешь с аудиторией, читаешь комнату. Что для тебя легче, что сложнее?

Серёга: У меня нет сложностей с выступлениями, я комфортно и уверенно чувствую себя на сцене. Наверное, мне чуть сложнее быть автором: именно придумывать что-то с нуля. Я могу легко раскрутить готовую мысль и накидать панчей [смешная часть шутки]. А вот когда перед тобой пустая заметка и нужно написать первую строчку — это сложно. Самое трудное — преодолеть барьер и начать.

Лиза: Что тебя вдохновляет?

Серёга: Яркие эмоции, причем не обязательно хорошие. Когда очень больно, хорошо пишется. Очень концентрируешься на проживании — точнее, на сублимации. Хорошие моменты тоже вдохновляют, конечно.

Короче, когда есть о чем рассказывать, когда в жизни что-то происходит — это все перерождается в материал. А если всю неделю пролежал дома, ничего не произошло, а писать надо — вот тогда начинаются проблемки.

Когда просто живешь жизнь, что-то чувствуешь, это становится источником вдохновения. Романтические отношения всегда дают много почвы для материала.

Лиза: Ты создаешь из боли или из радости?

Серёга: Наверное, больше из боли. В стендапе есть такое понятие: позиция слабого и позиция сильного. Например, шутить про инвалидов, когда ты не инвалид — это шутить с позиции сильного. Ты шутишь над более слабым; считается, что это плохо. А если ты сам не можешь ходить и шутишь про это — ты в позиции слабого: обсмеиваешь собственное положение.

Если проанализировать мои шутки, то чаще это из боли, из позиции слабого. Что-то случилось или не получилось, я рассказываю об этом и раскручиваю дальше. Я перерабатываю в материал травмы, проблемы из детства, сложности, недопонимания в отношениях. Наверное, это все-таки более качественный источник веселья. В моем случае, здесь, во Вьетнаме, у меня бывают проблемы во взаимодействии с вьетнамцами.

Лиза: Как на твой материал влияет жизнь за границей?

Серега: Он стал менее понятен, локализовался. У меня сейчас много шуток, которые понятны только здесь. В России без дополнительного введения в контекст зрители уже не поймут, что смешного. Из-за того, что окружение и культура меняются, ты делаешь поправки в материал. Важно держать руку на пульсе: если ты постоянно живешь в другой стране — нормально, что ты будешь шутить что-то актуальное и локальное. Но нужно не забывать и о глобальном: писать то, что будет понятно любому человеку.

Лиза: А на творческом процессе это отразилось? Я поняла, что в Нячанге тебе не хватает других комиков.

Серёга: Да, в плане коммуникаций с другими опытными ребятами стало определенно сложнее.

Когда я переехал сюда два года назад, первое время вообще ничего писать не хотелось. Был большой эмоциональный контраст: в России тяжелая, хардовая жизнь, а здесь легко и классно. Первое время я думал: «А про что еще шутить, если здесь все охуенно?»

Лиза: Из боли все-таки, да? Не из радости?

Серёга: Да-да-да. Это правда так. Все-таки шутка — это определенный страх, сомнение, недовольство. А тут все охуенно. Что ты будешь говорить, что море, блять, недостаточно теплое? Но со временем ты привыкаешь, начинаешь видеть недостатки и вливаешься обратно в эту движуху.

Лиза: А что насчет организации? Например, площадки. Отличаются ли те, где ты выступаешь сейчас, от тех, где выступал раньше?

Серёга: Очень сильно отличаются, это отдельная проблема. Не могу говорить про весь Вьетнам, я не очень много где жил, но в Нячанге сложно найти площадку.
Когда выступаешь годами, у тебя есть определенные требования. И найти здесь площадку, которая им соответствует, очень сложно. Я бы даже сказал — невозможно, поэтому приходится идти на компромиссы. Я такой: «Нет стен — ну ладно, выступим без стен!» Бывает, сложно договориться с владельцами: иногда вьетнамцы просто не понимают, чего ты хочешь.

Лиза: Какие у тебя требования к площадке?

Серёга: Если минимальные, то мне нужно, чтобы это было закрытое помещение. Не крыша, не три стены с дверью на улицу, а закрытая площадка со стенами и потолком, чтобы звук задерживался внутри. Должна быть возможность сделать подходящую для стендапа рассадку. Ненавижу огромные диваны, на которых люди разваливаются. Стендап требует, чтобы зрителю было немного некомфортно сидеть: если тебе слишком удобно, тебе уже неинтересно, что там на сцене происходит, ты чисто кайфуешь от того, как тебе удобно. Нужны простенькие стулья и столы. Столы, кстати, не обязательно. В идеале, чтобы в помещении не было барной стойки, потому что шум периодически мешает.

Дальше запросы по аппаратуре. Нужно, чтобы был нормальный звук. Если есть свет — вообще отлично.

Следующий слой — договоренности о сотрудничестве: что от тебя хочет площадка, какие у нее требования. Идеальный вариант для меня — это когда я прихожу и говорю: «Смотрите, я у вас делаю мероприятие, я такой-то чувак, ко мне ходят люди. Они любят мои шоу. В такой день придет примерно столько-то зрителей. Я беру деньги за билеты, вы продавайте им еду и напитки. Всем хорошо». Еще более идеальная схема сотрудничества — если ты собрал деньги за билеты и тебе заплатили процент от выручки, но здесь так никто не делает, до этого мы пока не дошли.

Лиза: Как зритель, я очень сильно ощущаю разницу в площадках. Вайб меняется даже от размера столов. Как тебе новая площадка, на которой вы сейчас выступаете?

Серёга: Это очень хорошая площадка, атмосферная. Там сошлись многие факторы: хозяин заинтересован в сотрудничестве, прислушивается, идет навстречу по условиям. Он вкладывается в аппаратуру: мы попросили свет — он купил, сделал сцену.

И выглядит она очень клево: камерная, там кирпичная стена, как в классическом стендап-клубе. Хорошая видимость: где бы ты ни сидел, все равно видишь сцену. Неплохой звук. В общем, мне там очень нравится. Посмотрим, надеюсь, дальше будет только лучше. Он даже заказал вывеску с нашим логотипом. Это мой повод для гордости.

Лиза: Круто. А чем еще ты гордишься?

Серёга: Мне сложно говорить, что я чем-то горд. Синдром самозванца: думаешь, хули тут гордиться. Не могу сказать, что прям горжусь, но определенно могу сказать, что я хорош в том, чем занимаюсь. Я могу честно заявлять, что делаю качественные мероприятия, что людям будет смешно, потому что я умею шутить.
Наверное, чувствую гордость за себя: за то, что я не бросаю, чувствую развитие, не стою на месте. И это приносит плоды.

Лиза: Это правда крутяк. А что ты умеешь очень хорошо делать?

Серёга: Шутить (смеется), выступать на сцене. Ну, еще я неплох в дизайне, я умею делать красивые афиши, у меня есть определенное чувство стиля. Вот. Ну и хватит. Если прям очень хорош, то вот в этих двух вещах: хорошо выступаю и хорошо делаю афиши (смеется).

Лиза: Самое главное.

Серега: Да. Закрыл для себя все.

Лиза: Ты говорил, что всегда был творческим. Как твое творчество проявлялось раньше?

Серёга: С третьего класса я ходил в театралку, выступал в спектаклях. Это первое. Когда в ранние школьные годы у меня появился компьютер, я понял, что если подключить микрофон и открыть какую-то программу, то можно записывать звук и редактировать его. Я делал переозвучки мультиков, записывал песни наоборот: знаешь, когда читаешь текст задом наперед, потом реверсишь [проигрывать в обратную сторону], и получается вроде все правильно, просто очень странно произнесено. Вот такими штуками занимался. Потом, когда стал чуть старше, рэп писал.

Примерно в средней школе начал заниматься дизайном. Делал аватарки для «ВКонтакте» за 100 рублей. А, еще граффити. Я рисовал в школе, но это было совсем плохо (смеется).

Я продолжал ходить в театралку до 11-го класса. В старших классах мы ставили уже не только то, что нам приносили руководители, но и что-то свое. Брали миниатюры из Comedy Club, адаптировали и показывали.

В универе был КВН, студвесны. Параллельно я начал играть на гитаре, были какие-то музыкальные проекты. В общем, в том или ином виде творчество всегда есть в жизни.

Лиза: Творчество является твоей ценностью?

Серёга: Определенно, да.

Лиза: А какие у тебя еще ценности?

Серёга: Хм, я вот сейчас скажу, а потом окажется, что я напиздел. Ну ладно, я отвечу, как чувствую.

Во-первых, творчество. Помимо него, я очень ценю любовь как явление. Как любовь к партнеру, выстраивание отношений, так и любовь глобальную: я же пацифист. Я считаю, что, если бы люди нормально относились друг к другу, если бы все друг друга любили, было бы намного проще жить. То есть доброта и любовь.

Наверное, это основные: творческое проявление себя и любовь как база для всего.

Лиза: Присоединяюсь.

Серёга: А еще чувство свободы. Не совсем такой свободы, как у людей, которые путешествуют. Я и правда много переезжал за свою жизнь, жил в разных местах. Но я не про эту свободу. Я про свободу, когда ты можешь сказать то, что хочешь сказать. Можешь пойти туда, куда ты хочешь пойти. Ты можешь этим даже не пользоваться, но сам факт, что у тебя есть эта возможность — вот про такую свободу я говорю.

Лиза: Говоря о любви: хотела спросить про брак. Какое у тебя отношение к браку? Нужен ли брак в современном мире?

Серёга: У меня нет однозначного отношения. Я считаю, ценность института брака сильно снизилась в современном мире. Нужно рассматривать двух конкретных людей: если вы оба чувствуете, что вам это надо и хочется — то можно жениться. А если и так норм — значит, и так норм.

Необходимость брака может быть связана с практикой: разные гражданства, например. Условно, чтобы комфортно жить вместе, вам надо пожениться. Тогда это необходимость. А если таких условий нет — мне и без брака нормально.

При этом я два раза был женат. И как бы там люди, которые развелись, ни шутили «да я больше никогда!», я думаю, что если рано или поздно появится человек — и я почувствую, что это нужно и мне, и ей — тогда это случится. Если нет — значит, нет.

Короче, гештальт по браку у меня закрыт: нужно было когда-то жениться — я женился. Даже два раза. За браком ради брака я уже не гонюсь. Теперь для меня это скорее проявление чувств: когда я пиздец как сильно люблю человека, уверен, что хочу быть вместе всю жизнь. Вот тогда — окей, женимся.

Лиза: Тебе бывает одиноко?

Серега: Бывает.

Лиза: Это неприятное чувство или нормальное?

Серёга: Это нормальное неприятное чувство (смеется). В нынешних обстоятельствах это нормально. Уверен, многие чувствуют одиночество. Такое время, такая жизнь.
При этом оно пугает меня. Как бы я ни любил побыть один… Я домосед, довольно интровертный человек, не особо люблю шумные тусовки, много знакомиться, долго болтать. Но у меня есть узкий круг близких людей, кого я подпускаю ближе, кто меня лучше знает, с кем мне комфортно проводить время.

И вот когда этих людей рядом нет, нет возможности встретиться, начинается пугающее одиночество. Ты остаешься сам по себе и думаешь: «Блять, я один. Никто не поможет». Это чувство до ужаса пугает, до паники. Я испытывал это несколько раз, это очень неприятно.

Лиза: А сказывается на этом жизнь за границей?

Серёга: Очень сильно. Я не уверен, что когда-то по-настоящему чувствовал это, живя в России. В России я не уезжал далеко от родного города. Я всегда знал, что если совсем хуево, то я через три часа буду у мамы дома. Родители — это наша база. К тому же там больше друзей и знакомых, понятная среда.

А здесь ты приезжаешь в незнакомую страну, где большую часть людей даже не понимаешь, потому что вы говорите на разных языках. Ты не можешь с ними нормально коммуницировать и взаимодействовать.

Плюс с возрастом становится тяжелее. Когда мне было лет двадцать, намного проще было заводить новые знакомства. А сейчас у тебя уже есть принципы, травмы, бэкграунд. Человек — как пазл. Пока ты молодой, ты просто квадрат: легко со всеми стыкуешься. А с возрастом становишься пазлом непонятной формы, и, чтобы найти подходящего человека, нужно очень много времени. А за границей это еще и в разы тяжелее. Так что да, иммиграция очень влияет.

Я уже размышлял на эту тему: какой абсурд, что нас так дохуя на планете — и при этом мы чувствуем себя настолько одиноко.

Лиза: Я очень хорошо понимаю. В последнее время я тоже много думаю об этом, особенно с тех пор, как вернулась в Россию. Я даже не осознавала, насколько мне было одиноко во Вьетнаме, пока не вернулась. Это вообще жесть.
А чего ты боишься?

Серёга: Боюсь, что все, на что я трачу силы и к чему стремлюсь, окажется бесполезным. Я уже многие годы трачу на то, чтобы реализовываться в творчестве. Боюсь, что в итоге не получится — и окажется, что я просто проебал жизнь (смеется).

Боюсь остаться один. Из-за моих переездов и всего такого прочего не всем со мной комфортно. И мне не со всеми комфортно: не могу сказать, что я раскидываюсь с людьми, но у меня достаточно часто меняются компании и друзья. Боюсь, что в какой-то момент просто никого не будет. И вот он я, блять, привет.

Каждую неделю меня приходят послушать сто человек, но при этом может не оказаться ни одного человека, который хотел бы меня послушать дома. Такой вот страх.

Лиза: А что для тебя показатель, что ты реализовался в творчестве?

Серёга: Хороший вопрос, я сам себе его периодически задаю. И люди спрашивают, когда я начинаю обесценивать себя и свое творчество.

Если поверхностно — это измеримые величины: количество подписчиков, просмотров, стоимость билета на мое мероприятие. Прямые факторы, которые показывают, что ты популярен и востребован.

А если более глобально… Хочется сделать что-то, что запомнится. Знаешь, как у Ричарда Прайора [культовый американский стендап-комик], когда он отыгрывал Бога — это уже не просто шутка, это искусство.

Хочется внести какой-то вклад… Не просто собрать материал за год и снять концерт, а создать объект искусства.

И тут мы возвращаемся к первому пункту: можно сделать что-то крутое, но жаль, если это никто, кроме тебя и твоих друзей, не увидел. В идеале твою работу должны увидеть многие, и она должна им понравиться.

Лиза: То, что ты творческий, влияет на твои взаимоотношения с людьми?

Серёга: Конечно, влияет. Во-первых, я считаю, что конкретно мой тип творчества — разговорный жанр — это плюс в коммуникации. Чувство юмора вообще всегда плюс в общении.

Но иногда и минус. Люди, у которых другая система ценностей, по-другому представляют жизнь взрослого человека. Для многих то, чем я занимаюсь, — хуйня. Но с другой стороны, почему мне должно быть не похуй? Среди людей, с которыми мне интересно, — это всегда плюс.

Лиза: А тебе всегда было похуй? Тебе вообще легко быть таким аутентичным, таким, какой ты есть?

Серёга: Я не могу сказать, что мне похуй. Хоть я часто и говорю так, это я, скорее, себя пытаюсь убедить. Бывает, что меня задевает, когда люди что-то говорят про меня или критикуют. Иногда я загоняюсь из-за этого, но потом я снова прихожу к этой мысли: почему мне не должно быть похуй? И вроде становится проще (смеется).

В целом это про умение слышать себя, разговаривать с собой, правильно себя настраивать. Не могу сказать, что это суперлегко. Есть люди, на которых смотришь и думаешь: ну это от природы похуист. Как будто им реально все равно. Хотя, опять же, ты же не можешь человеку в голову залезть и узнать, как там на самом деле. Но я им завидую, я не такой. Я много переживаю, загоняюсь, думаю. Просто в процессе работы над собой как-то стало лучше получаться отпускать, принимать, забивать хуй и так далее.

Лиза: Есть какая-то мысль, которая помогает тебе это делать?

Серёга: Забивать хуй?

Лиза: Да.

Серёга: Есть такая поговорка: для всех мил не будешь. Нельзя быть идеальным для всех. Для творчества это вообще очень важная мысль. Когда ты делаешь свое творчество публичным, показываешь его другим людям — а особенно выкладываешь в Интернет — рано или поздно найдется человек, которому твое творчество вообще не понравилось, и он посчитает нужным тебе об этом сказать или написать комментарий.

Когда я выложил концерт, под видео написали много негативных комментариев. В тот момент меня это так сильно разъебало, что долгое время я вообще не заходил на страничку концерта и не читал комментарии. А пару месяцев назад подумал: «А что там вообще происходит?» — зашел и перечитал все. Каждый раз, когда я видел негативный отзыв, я думал: «Ну, сорян, вы просто не моя аудитория. Есть люди, которым ебать как нравится — вот для них я это делаю. Не нравится — не смотрите, имеете право быть недовольным. Это нормально, мы все разные. Я вот такой. Хотите — принимайте меня таким, не хотите — значит, я не ваш комик. Вот и все».

Лиза: Я тоже недавно такое словила.

Серёга: Остался последний вопрос. Как бы ты описал себя тремя словами?

Серёга: Как бы я описал себя тремя словами? Смешной стендап-комик… А, нет. Грустный стендап-комик.